Читать книгу - "Москва навсегда. О нелюбви и не только - Сергей Жарков"

С..Е..С..Т..Р..А..А А А А!!! С..Е..С..Т..Р..А..!!! Б..О..Л..Ь..Н..О..А А..А!! С..Е..С..Т..Р..А..!

Золотарев испуганно очнулся, повернул голову направо. Украинец, разметав простынь, дико, изо всех сил кричал. Надя испуганно бежала к нему. И тут же, не добежав, повернула в кабинет к дежурному реаниматологу. Тот бежал навстречу, за ним старшая медсестра Наталья Павловна, резко скомандовавшая растерявшейся Наде:

– Звони в первую хирургию! Быстро! Потом ко мне!

Второй сестре уже командовала:

– Ставь шторку!

Вторая, нерусская женщина, вышедшая на смену в первый день, испуганно пыталась понять, где же шторка…

– Ах, неумеха! – выругалась старшая, сама поставила шторку между Золотаревым и украинцем.

Прибежали дежурные врачи из хирургии. Появилось много света. Золотарев видел, как бригада врачей за шторкой как будто бы приближалась к украинцу, потом отдалялась от него. А тот уже не кричал, хрипел, стонал, а потом стало слышно только врачей, их быстрые четкие команды, торопливые передвижения медсестер, метания светотеней по шторке… Через несколько минут из-за шторки зачем-то к Золотареву на стул, который так и стоял от него слева, вышла и как-то умиротворенно присела старшая медсестра, Наталья Павловна. «Спасли, конечно, спасли!» – молча подумал Золотарев.

– Вот через год, Владимир, – заговорила вдруг она. – Язва заживет. Выпьете за здоровье. Водки, две-три рюмки. Вина не пейте, выпейте водки, Владимир, – и провела своей большой белой ладонью по его лбу, по волосам. Встала.

– Наталья Павловна? Что делать-то? – спросила её вышедшая из-за шторки Надя.

– Что делать. Знаешь же, что делать. Пусть новенькая льдом обложит, а ты звони в морг, – ответила Наталья Павловна.

«Почему так, – думал Золотарев, сидя на балконе на пластмассовом стульчике и вглядываясь в хмурый ночной Бештау. – Молодой, здоровый, симпатичный парень, летчик! У них же сердце здоровое. А умер… умер… Главное – диета… и распорядок дня… Я вытяну… я вытяну… Как в спорте, главное идти вперед… на волевых… Я обязательно вытяну…».

Прошло пять дней, как Золотарев приехал в Железноводск. Ему необычайно повезло с погодой: выходя перед обедом на прогулку до славянского источника, выпить минеральной воды, как и многие сотни отдыхающих, он одевался по-летнему, в рубашку и летние брюки. Он много гулял, дышал пряным кавказским воздухом, пил минеральную воду, принимал минеральные ванны, после которых чувствовал себя совершенно новым человеком. Он побывал на приеме у гастроэнтеролога и диетолога. Гастроэнтеролог не открыла ему ничего нового, он пил те же лекарства, что были ему назначены Васильевым еще в больнице. Диетолог, увидев его, в первую же минуту заставила его открыть рот и, осмотрев зубы, сказала: «Молодой человек, с такими зубами вы не поправитесь! Как только вернетесь к себе в Москву – первым же делом зубы. У вас отвратительные зубы, вы глотаете пищу большими кусками, у вас через пару месяцев снова откроется язва. Обязательно к зубному! Обязательно!».

Золотарев, не в пример себе еще месячной давности, мало с кем общался, почти не обращал внимания на женщин, хотя уже стал скучать по жене. Все его общение происходило за обеденным столом, он всего себя посвятил выздоровлению, и даже посмеивался над собой, насколько он стал стариком, не обращающим внимание на женские юбки, а думающим, как бы побольше насушить себе сухарей, потому что сушеный хлеб лучше усваивается его язвой. Он третий день, как открыл для себя пешеходные терренкуры. Пока он ходил по буковому и хвойному лесу вокруг Железной горы, но примеривался к тому, чтобы подняться по самому сложному терренкуру на ее вершину. Особенно хороша была смотровая площадка близ санатория «Горный воздух». Придя на нее, Золотарев крутил в руке свой айфон, задумав сфотографировать себя на фоне гор.

– Если хотите, я вас сфотографирую, только скажите куда нажимать! – обратилась к нему невысокая сухонькая женщина лет шестидесяти, в коричневого цвета пальтишке и черных туфлях. У нее были рыжеватые волосы и большие выразительные глаза, которыми она как-то совершенно необыкновенно смотрела на Золотарева.

– Сюда, – показал он.

Она сделала несколько снимков на фоне Змеиной горы.

– Спасибо!

Та улыбнулась в ответ: – Нравится вам у нас?

– Да очень, обязательно приеду еще.

– Я тоже люблю свой город!

– Вы из Железноводска?

– Да, мы с мужем переехали сюда 30 лет назад из Пятигорска. Туда, ближе к минеральным ваннам, есть пятиэтажки, – она махнула своей маленькой ручкой в сторону «Тельмановца». – А здесь мы, по этому пути, любили с мужем гулять, вокруг Железной, очень хороший маршрут! Небольшой, и отдыхаешь, всеми легкими дышишь. А вы?

– Я из Москвы, язву лечу.

– А дети?..

– Да, двое.

– Обязательно лечите болезни. И не пускайте печаль в сердце. С печали все начинается… Ведь, вы знаете, как это бывает, я была замужем в Пятигорске. Я была влюблена, мы поженились, и я родила. А потом у меня плохо шло молоко… у меня обнаружили рак груди. Я поехала в Ростов, там подтвердили… Он бросил меня. Сказал, что я создаю ему проблемы, – она поправила волосы и продолжала. – Вы знаете, как мы, женщины, влюбляемся? За слова! Да, за слова! А любим за поступки! И все только началось! Он повез меня в Москву…

– Кто повез? – перебил Золотарев.

– Не тот. Мой настоящий муж! Мы так любили друг друга! У меня не было болезни. Или, я не знаю, у меня её не стало! Понимаете? В Москве мне сказали, что у меня нет рака. Вы знаете, мы так были счастливы с ним!

– Ааа, это…

– Да, он любил меня, и как узнал, что со мной случилось, повез меня в Москву. Вы представляете? Потом мы переехали в Железноводск. А нашу дочь он любил сильней, чем я. Ведь мне нельзя было больше рожать… Он умер. Три года назад. У него было слабое сердце. Он умер во сне. Вы знаете, мне кажется, он забрал мою болезнь… Я сейчас так думаю… И мы любили с ним гулять по терренкуру вокруг Железной. … А он есть… он все равно есть… Мы с ним гуляем вокруг Железной, почти каждый день… вы знаете… – она смотрела на Змеиную гору, она была счастлива. Через секунду она вспомнила о Владимире. – Только не пускайте печаль в свое сердце. Счастья вам!

На следующий день Золотарев решил подняться на Железную. На горе ощущался сильный ветер. Он как-то не ожидал от себя, что доберется до вершины. «Что ж, я добрался. Я добрался, и дальше так надо. Надо покончить со всеми этими делами. Ведь что-то не так было во мне. Алкоголь? Женщины? Нет, ведь это же я? Ведь это же я пил и бросал, и снова начинал. А сейчас я не буду пить. Не буду пить. И женщины, при чем здесь они, никто меня к ней насильно не тянул, – вспомнил он о Ду-ни. – Да и Лиза… Все это надо менять. Это все Москва… это она победила меня. Что-то я делал с ней не так, если я чуть не умер. Поменять в работе, в отношениях с женщинами, с алкоголем, ведь это все слабость… а Москва не любит слабых». Он вспомнил больницу, утро, когда он очнулся после той страшной ночи.